Читать книгу Учебник рисования. Том 2 онлайн

209 страница из 326

– Россия мир угнетала, – сказала Соня убежденно, так, словно эта мысль была ею выношена в течение всех двадцати пяти лет нахождения на свете.

– А я считаю, – упрямо сказал другой мальчик, – что мы, русские, вроде пожарных: если где беда, нас туда и зовут. А потом пожарных ругают: копотью от вас пахнет. От монголов, фрицев, французов кто спас? И от коммунизма, если разобраться, тоже мы спасли. Я вот и думаю, – он помолчал, – а так ли надо всему миру Россию сегодня побеждать? Ну, напялят на нее новый костюм. А дальше что?

Соня привыкла к тому, что другой мальчик говорит нелепости, просто с годами нелепости стали агрессивными. В бараке приличного образования не получишь, ничего с этим не сделаешь – закон. Было нечто не просто неточное, но безмерно провинциальное в словах другого мальчика – их словно произносил пионер из давно позабытого времени, кто-то, кто и знать не знал, чем живет мир сегодня.

II

Сегодня мир, и Россия в том числе, жил совсем иными страстями. Мир был охвачен порывом к свободе, но в отличие от стихийного и недальновидного порыва, пережитого в тридцатые годы, сегодняшний порыв был обдуманным, стратегически просчитанным. Бурный поток был взят в железное русло экономики, эмоции правдоискателей контролировались соображениями выгоды. Даже человек, не читавший специальных учебников, но просто открывающий газеты и включающий телевизор (например, такой человек, как девушка Соня), знал, что мир вступил в новую фазу развития – построения общего, справедливого мира, который себя в обиду не даст. Политики вроде Дмитрия Кротова занимались освоением постсоветского пространства – следили за тем, чтобы распавшаяся на части империя переходила к новым системам управления цивилизованно, т. е. в соответствии с интересами бизнеса. Непростая задача Кротова заключалась в том, чтобы подобно тому, как рачительная хозяйка пристраивает щенков от разродившейся суки, пристроить каждый отвалившийся от целого кусок в хорошие руки. А то побежит бессмысленный слепой щенок на волю – и пропадет. В гостиной на Малой Бронной улице Соня слушала речи, посвященные грузинской «революции роз» и «оранжевой революции» на Украине. Обделенные вниманием мира в былые годы, эти регионы обретали самостоятельность и шли к независимости и процветанию. Наблюдатель (Соня, например) мог заметить, что, несмотря на то, что эти движения явно уменьшают влияние России в мире, прогрессивные политики их приветствуют. Вот пример, думала Соня, того, что наличие другого – свободного другого, благополучного другого – не только не мешает, но всеми приветствуется. Россия распадалась на части, но российский бизнес от этого не проигрывал: Соня видела, как стараниями политиков в освобожденные регионы внедряются промышленные концессии. «И мы, Димочка, – говорил спикер Думы Герман Федорович Басманов, – и мы что-нибудь устроим прогрессивное, как считаешь? Пора, давно пора нам Россию расшевелить! Голубую революцию, а? Или революцию левкоев, как думаешь? Попросим Тофика Мухаммедовича, он столицу левкоями завалит!» – И спикер гулко хохотал, пуская солнечных зайчиков золотыми коронками. А иностранные гости, инвесторы и директора крупных компаний – Ричард Рейли, Алан де Портебаль, барон фон Майзель – те суетились вокруг, хлопали Кротова по плечу, подкладывали бумаги на подпись. И отец Сони, бизнесмен Тофик Левкоев, сосед Кротова по дому, заходил иной раз, поддерживал шутку о революции левкоев. «Почему нет? Для хороших людей цветов не жалко! Вы мне Донецкий бассейн – а я вам букетик! Вы мне керченское месторождение – а я вам еще букетик». И все смеялись. Только один толстый, неприятного вида господин переспросил: «Точно – букетик? А может быть, венок?» Соня поинтересовалась, кто это такой невежливый, и ей объяснили, что это бизнесмен Щукин, которому от «революции роз» никакого интереса не вышло. И Соня неожиданно для себя испытала злорадное удовлетворение, оттого что неприятному господину не повезло. Ни устриц на всех не хватит, подумала она, ни левкоев, ни роз. Было очевидно, что роз не достанется и ее сегодняшнему собеседнику. И кто же в этом виноват? Одно дело, думала Соня, безответственно рассуждать об освободительной роли России, и совсем другое – печься о ее выгоде.