Читать книгу Русская революция. Ленин и Людендорф (1905–1917) онлайн

96 страница из 152

Интерес других отделов Большого генштаба к добытым секцией IIIb сведениям продолжал возрастать. Даже император перестал игнорировать предположительную необходимость разведывательной подготовки на случай войны и в начале 1908 г. затребовал высочайший доклад о деятельности российских и французских секретных служб, который представил ему 29 февраля 1908 г. начальник Генерального штаба на основании меморандума, составленного руководителем секции IIIb. Меморандум предупреждал об усилении работы спецслужб России и Франции и ее увеличивающейся опасности для германских интересов.

В ситуации неуверенности и растущего страха перед внедрением агентов вражеских разведок глава маленькой большевистской партии мог предложить Берлину выход. Когда он, совершив авантюрный побег из Финляндии по льду Балтийского моря, ненадолго задержавшись в Стокгольме под именем магистра Вебера в ожидании Крупской и вместе с ней продолжив путь в Германию в качестве «профессора Мюллера с женой»[246], 4 января 1908 г. (22 декабря 1907 г. ст. ст.) после почти двухлетнего отсутствия явился в германскую столицу (где провел как минимум два дня – якобы «из-за болезни»[247]), чтобы через Лейпциг[248] вернуться в Женеву, то привез с собой рецепт, как парализовать деятельность российской секретной службы путем проникновения в нее. И при этом имел веский мотив искать поддержки для реализации своего проекта: прекращение японских субсидий, запрет «экспроприаций» Лондонским съездом РСДРП (1907) и неудача фальшивомонетного предприятия его «финансиста» Красина летом 1907 г. сильно стеснили его в средствах. С мужеством отчаяния он еще охотился за чужими наследствами (в первый же вечер пребывания в Берлине посетил Розу Люксембург в ее квартире во Фриденау на Кранахштрассе, 58, тщетно пытаясь убедить ее признать право его партии на наследство Шмита[249]), но, чтобы поставить партийную работу на твердую ногу, нужны были стабильные доходы. Предположительно в Берлине ему их обещали[250], и, возможно, решающую роль сыграли как раз его знания об охранке и начатое им внедрение туда агентов из рядов собственной партии. Среди первых же товарищей, прошедших 1 ноября 1907 г. в III Государственную думу, находились потенциальные сотрудники охранки. 13 из 442 депутатов Думы являлись социал-демократами, некоторые из них – сторонниками Ленина. Из этих последних большевистский депутат от Харьковской губернии Василий Егорович (Георгиевич) Шурканов[251] (р. 1876), женатый православный из крестьян Московской губернии, точно (в неизвестный момент времени) поступил на службу в Охранное отделение (агентурная кличка Лимонин, жалованье 75 рублей в месяц). Шурканов по окончании начальной школы стал рабочим-металлистом, работал на петербургском заводе «Новый Айваз», на Харьковском паровозостроительном заводе. Был избран членом Думы и товарищем председателя Союза металлистов, несмотря на то что в 1906–1907 гг. участвовал в десяти экспроприациях в Харькове. В мае 1912 г. он представлял свою фракцию на 7-й Всероссийской конференции РСДРП(б) в Стокгольме и выступал с докладом о пропаганде во время войны. В начале 1917 г. фигурировал в донесениях Петроградского охранного отделения как важнейший осведомитель о начинающихся волнениях из социал-демократической среды. Для охранки его задача состояла в слежке за товарищами. Какую главную задачу поставила ему партия, посылая в охранку, неизвестно, несомненно одно – такие агенты действовали «с неслыханной дерзостью»[252]. Под эгидой Шурканова большевистская группка в социал-демократической думской фракции окольным путем привлекала других подходящих товарищей к парламентской работе в качестве докладчиков. Доказано, что по крайней мере один из них, Роман Вацлавович Малиновский[253], докладчик III и депутат IV Государственной думы, стал крупнейшим агентом Ленина в охранке.