Читать книгу Николай Ежов и советские спецслужбы онлайн

29 страница из 100

У Ежова была совсем другая биография, чем у Конара, и на роль «козла отпущения» он в тот момент не годился.

Казалось бы, останься Николай Иванович в Наркомате земледелия, его бы тоже расстреляли. Слабым утешением для его родных и близких, если бы они уцелели, могла бы послужить посмертная реабилитация Ежова. Но не все так просто. Яковлев, Чернов и Эйхе пострадали не столько из-за должности, сколько из-за биографии. Все они были старыми большевиками, т. е. членами РСДРП с дореволюционным стажем: Яковлев вступил в партию в 1913 году, Чернов – в 1909 году (правда, в меньшевистскую фракцию, а членом партии большевиков он стал в 1920 году, но с зачетом дореволюционного стажа), Эйхе – в 1905 году. А для тех, кто принадлежал к категории старых большевиков, шансов уцелеть в годы Большого террора было очень мало. Чернову уцелеть мешало также его меньшевистское прошлое, а Эйхе – латышская национальность. Ежов в этом смысле от них кардинально отличался. В партию Николай Иванович вступил уже после Февральской революции. Фракция интернационалистов в Витебске тогда реально примыкала к большевикам, так что меньшевиком Ежов не считался. Тем более что в анкетах и автобиографиях он писал, что сразу же присоединился к большевикам. Уличить его в меньшевизме могли бы только в результате тщательной проверки, которую бы все равно стали бы проводить только после ареста. На практике, правда, факт членства Ежова во фракции интернационалистов был установлен еще до его смещения с поста главы НКВД. Но это произошло потому, что в стране в то время существовал культ Ежова, и требовались факты из его революционного прошлого, чтобы подкрепить его. Если бы Николай Иванович остался в Наркомате земледелия, никакого его культа в стране бы не было, и вряд ли кто бы заинтересовался обстоятельствами его вступления в партию. Кстати сказать, тому же Вышинскому хорошо известное меньшевистское прошлое нисколько не мешало карьере и близости к Сталину.