Читать книгу Монастырь и тюрьма. Места заключения в Западной Европе и в России от Средневековья до модерна онлайн

34 страница из 105

В 1990‐х годах эти теории и концепты стали предметом ожесточенной критики в связи с культурологическим поворотом в историографии. Новая историография больше не довольствовалась определением подданных как объектов государственного воздействия, но задавалась вопросом, как люди воспринимали мир, какие возможности действия (agency) были в их распоряжении и как они взаимодействовали друг с другом и с властью. Парадигме социального дисциплинирования сверху это новое направление исследований противопоставило концепцию социального контроля снизу.

Изучение деревенских и городских обществ в период раннего Нового времени показало, что соседские и социальные группы разработали свои собственные практики контроля и часто были способны творчески использовать дисциплинарные инструменты полиции и судебной системы, разработанные властями, в своих собственных целях.

Каким бы ожесточенным ни был спор между сторонниками социально-исторической истории дисциплинирования и социального контроля в культурно-исторических исследованиях, оба лагеря объединяло одно: они смотрели прежде всего на Запад и центр Европы. Восточная Европа и Россия, в частности, оставались маргинальными явлениями в исследованиях этой области. Историк Ларс Берриш подвел итог немногочисленным работам, в которых рассматривался вопрос о социальной дисциплине в России, сделав вывод о том, что в российском обществе эпохи до модерна дисциплинирования не существовало.