Мелиса ушла, а тревога осталась с Колтом. Даже усилилась, прогоняя желание спать и провоцируя головную боль. Чтобы как-то отвлечься, он спустился в кабинет: после вторжения Блор там еще многое предстояло расставить по местам, на что днем времени не хватило. Сейчас это даже радовало, поскольку давало возможность занять руки и голову. Да и отчасти новый директор была права: кое-что действительно стоило уже переместить в архив, другое – упорядочить, а третье и вовсе выбросить за ненужностью. Этим он и занялся.

Наведение порядка в бумагах постепенно помогало восстановить и душевное равновесие. Мысли потекли ровнее, но дурное предчувствие, появившееся после знакомства с Блор, пока никуда не делось. Колт думал о Нике и Ламберте, о Мелисе и Бенсоне, о Лёле и видении, принимающем ее облик, о Патрике Рабане, под руководством которого служил после войны, и его убийстве… Последнее вызывало особенно болезненное тянущее ощущение в груди. Да, пожалуй, дурное предчувствие было связано именно с этим.

– Ректор Колт, – тихий голос, раздавшийся от двери, вырвал его из потока мыслей.