Читать книгу Новому человеку – новая смерть? Похоронная культура раннего СССР онлайн
53 страница из 57
Таким образом, накануне 1917 года основные противоречия в вопросе о похоронном деле были связаны с противостоянием гражданских и церковных властей. Церковные власти стремились сохранить монополию как на само кладбищенское пространство, так и на символическое и юридическое оформление практик обращения с мертвыми телами. Светские власти, в свою очередь, стремились получить контроль над санитарным состоянием кладбищ, что должно было разрешить проблему их плачевного состояния. Проект нового положения был представлен на рассмотрение Государственной думы в 1914 году, но также был блокирован Синодом[77]. Дальнейшее рассмотрение этого вопроса было отложено в связи с начавшейся Первой мировой войной.
Нельзя сказать, что Церковь просто закрывала глаза на существующие проблемы. Церковь осознавала, что она играет важную институциональную роль в социальной работе по утилизации мертвых тел. Однако механизм церковной бюрократии был готов к реформам не более, чем неповоротливая машина всего государства. Церковь ограничивалась тем, что подробно прописывала права различных действующих сторон внутри похоронной сферы. Так, в «Настольной книге для священно-церковнослужителей» очерчивался тот спектр услуг, которые могла предоставлять «контора по устройству похорон», и те сферы, в которые она вторгаться не имела права. К первым относилась доставка гробов и принадлежностей к ним (подушки, саваны, одежды для умерших, катафалки, подушечки для знаков отличия), услуги носильщиков, прислуги, организация присутствия полиции в случае такой необходимости, транспортировка тела на кладбище, обустройство могил на кладбище. К действиям, которые не могли входить в сферу деятельности контор, относились «поручения по постановке покровов на усопших, свечей, подсвечников, как для панихид, так и для отпеваний, ‹…› венчиков и разрешительных молитв»[78]. Церковь также старалась всеми возможными способами сдержать выход похоронной культуры за пределы обрядовой сферы, особенно противясь использованию похорон как политической площадки, в частности запрещая наносить надписи на траурные венки[79].