Читать книгу Жизнь и страх в «Крестах» и льдах (и кое-что ещё) онлайн

34 страница из 333

– Борис, я знаю, что у тебя совсем нет денег, а у меня они есть, но в Ленинграде на них никакого продовольствия всё равно не купить. Я готов дать тебе деньги, ты покупаешь на них два чемодана карандашей и едешь с ними в г. Атбасар Ферганской долины Узбекистана. Там карандаши – большой дефицит, ты находишь способ продать там их оптом, на вырученные деньги покупаешь два бараньих окорока, укладываешь их в те же самые чемоданы и возвращаешься обратно. Здесь делим их по-братски – один чемодан твоей семье, другой – моей.

Сегодня, даже в России, это кажется абсолютно безобидным занятием, но в то время это было невероятно рискованным мероприятием. Тогда это называлось спекуляцией и каралось от 5 лет тюрьмы и выше. Это были годы, когда люди получали от 5 до 10 лет тюрьмы за несколько гвоздей, вынесенных с завода или несколько колосков с колхозного поля. Называлось это указом от 4 июня 1947 года по борьбе с «несунами». Надеюсь, что теперь вы представляете, в какое рисковое предприятие Яков Зиновьевич зазывал моего отца. Только не подумайте, что я как-то пытаюсь укорить самого Якова Зиновьевича – ни в коем случае. Правило жизни мне вполне понятно: у кого есть деньги, у того нет нужды рисковать, а у кого их нет, без риска никак не проживёшь. В конце разговора Яков Зиновьевич попытался успокоить отца, сказав, что даже если его поймают, ему ничего не будет – ведь он фронтовик и инвалид войны. Отец мой, конечно, понимал, что сказано это только для «красного словца», и не более того. К этому времени уже было много примеров того, что ни звание фронтовика, ни инвалида войны, не являются защитой от уголовного преследования и наказания за спекуляцию. В то время на всех железнодорожных станциях страны шли облавы на спекулянтов. Так страна боролась с дефицитом продуктов в стране. Тем не менее, ясно, что отцу не оставалось ничего, кроме как соглашаться.