Читать книгу Жизнь и страх в «Крестах» и льдах (и кое-что ещё) онлайн

92 страница из 333

Из-за целины, которую мы так успешно подняли, учёба на этом курсе началась только в середине октября. Этот курс запомнился тем, что «раб на галерах» начал постепенно привыкать к мысли, что успехи первых двух курсов похоже не были уж такими случайными, какими представлялись мне раньше. «Раб на галерах» уже стал глубже дышать и даже начал замечать жизнь вокруг себя. Тут каким-то непонятным образом меня выбрали в комсомольское бюро курса, а, конкретно, для связи между студенческой массой (по-английски это звучит более красиво – «student body») и деканатом и в этом качестве я получил статус официального представителя студентов в стипендиальной комиссии. Сначала я был настроен очень скептически к этому назначению, но вскоре поменял своё мнение, поскольку понял, что это единственное из всех комсомольских мероприятий, на мой взгляд, полезное для студентов дело. И уж точно не зазорное, как было принято думать о любой другой комсомольской работе.

Стипендиальная комиссия всегда состояла из двух человек – зам. декана нашего факультета Немчёнка Л. С., ответственного за первые три курса, и меня. После каждой экзаменационной сессии эта комиссия (понимаю, звучит смешно) заседала в деканате, а её работа состояла в следующем: обсуждались только те студенты, которые получили хотя бы одну тройку. Я прекрасно понимал свою роль, которая выражалась в том, чтобы почти всегда соглашаться с Немчёнком Л. С. в том, что очередной студент с тройкой не достоин стипендии. Зато такое поведение, полагал я, даст возможность в двух, может быть, даже трёх случаях отстоять стипендию для всерьёз нуждающихся. Ведь даже в то время велась игра в демократию. И действительно два таких случая увенчались успехом. Один из них я запомнил очень хорошо – он был связан с Эдиком Халепским, с которым я тогда дружил и потому знал о нём больше, чем кто-либо другой. В экзаменационной сессии после первого семестра он умудрился получить целых две тройки и, конечно, потерял всякую надежду на стипендию. Когда Немчёнок произнёс фамилию Эдика и уже, уверенный, что я, как и до того, буду согласен с тем, что и этот студент не достоин стипендии, я выскочил «как чёрт из табакерки» и сказал: