Читать книгу Гуттиэре онлайн

19 страница из 44

Позвонил телефон, и Анна сообщила, что приехала домой и ждёт его, Рома торжественно обвёл всех взглядом победителя и произнёс: «Я возвращаюсь домой, супруга молит о пощаде и я как воспитанный и порядочный человек закрываю глаза на все принесённые ею мне обиды и прощаю эту заблудшую овечку». На Рому накатила следующая волна шуток и острот и он продолжал свой монолог даже тогда, когда Люба выталкивала его из квартиры. Тур обнял жену и поцеловав её задумчиво сказал: «Ты не поверишь, но я прислушиваюсь к его словам больше, чем к мнению своих сотрудников». Они подошли к окну и увидели внизу, как Рома предлагает конфетку курившим на лавочке ребятам, а те энергично машут головами в знак отказа от угощения.

3

Славик уже второй день находился в состоянии глубокой депрессии, которая проходила у него своеобразно, он сидел дома, ничего не делал, ничего не говорил, а только грустными глазами смотрел на Гертруду, которую это бесило, у неё всё валилось из рук, она даже порезала палец, когда готовила борщ. Состояние, в котором он находился было вызвано не творческим вакуумом, который иногда случался у художника, просто в очередной раз Славик столкнулся с человеческой неблагодарностью, предательством и цинизмом по отношению к себе и очень страдал от этого. Он давно знал, что от людей ничего хорошего ждать не следует, но ему очень хотелось верить, что в этом жестоком мире есть открытые и светлые люди, способные только на хорошие поступки. Как-то Славик, выбрав безлюдное место за городом в прибрежной полосе, рисовал выступающий в море мыс с расположенным на нём зданием старой лечебницы, построенной ещё до революции. Место было живописное, над мысом в небе виднелись седые облака, которые в воображении Славика были какими-то невиданными зверями из параллельных миров, а мыс омывало лазурное море, сверкающее в ярких лучах солнца, которое давало понять, что оно сегодня главное действующие лицо и его надо уважать. Славик сидел у мольберта в широкополой шляпе, пёстрой рубашке и белых парусиновых штанах, длинные седые волосы, свисающие до плеч, делали его похожим на старого закоренелого преступника, который скрывается от правосудия где-то на далёком острове и от нечего делать рисует окружающие его пейзажи. Никто не мешал и писалось очень легко, вдохновение захватило художника, и он не заметил, как уже долго сзади стояли две девочки лет пятнадцати и наблюдали за его работой. Оглянувшись он увидел восторженные глаза смотревших и ему стало очень приятно, как приятно бывает любому творческому человеку, когда его работу оценивают по достоинству незнакомые люди. Девочки были из разряда дурнушек, которые держатся в школе отдельно, потому что на них никто не обращает внимания, обе были среднего роста, только одна была очень полная, а вторая наоборот слишком худая. Они разговорились и Славик узнал, что полную зовут Анфиса, а её подругу Белла, ещё он узнал от новых знакомых, что они начинающие художницы и восхищены его техникой рисования, то как он передаёт в рисунках своё видение окружающего мира. В уши Славика полился поток лести, и он почувствовал, как по телу растекается приятная истома от хороших слов в его адрес, художник понял, почему каждый уважающий себя руководитель всегда держит у себя в штате профессиональных подхалимов, готовых в любое время вознести своего патрона в разряд святых. А девочки всё говорили и говорили, когда замолкала Анфиса, хвалебную эстафету подхватывала Белла и так продолжалось до того времени, пока Славик не спросил у них прямо: «Что вам нужно девочки?». Подруги без смущения сказали, что хотели-бы взять у него несколько уроков рисования, но у них нет денег и они не знают, как расплачиваться с мастером. Слово «Мастер» вдохнуло в художника столько творческого энтузиазма, что он сказал, что будет сюда приезжать рисовать каждый день, а если позволит время и погода, то позанимается с ними. На прощание Славик сказал девочкам что они должны иметь для уроков, а потом долго смотрел на их удаляющиеся фигуры, общение с молодёжью внесло разнообразие в его каждодневную рутину и роль педагога и наставника манила своей неизвестностью. Гертруде он решил ничего не говорить о его новых знакомых, но дома она всё равно заметила изменения в его поведении, Славик был непрерывно весел, говорил комплименты и даже сам вызвался вынести мусор. На другой день Славик уже объяснял девочкам основы рисования – компоновку листа, построение, определение пропорции предметов и другие премудрости изобразительного искусства. Он видел, как его ученицы впитывают каждое его слово и это предавало дополнительный стимул, художнику было очень легко и хорошо с этими девочками. Славик неожиданно для себя стал рисовать пустынный пляж с набегающими на него волнами, чаек парящих над светящимся на солнце морем, старый заброшенный причал с облюбовавшими его бакланами и ещё многое другое, а начинающие художницы в немом восторге наблюдали как его карандаш бегает по белой поверхности листа. Славик давно уже забыл о своей картине, он рисовал всё, что ему попадалось на глаза, а рисунки дарил своим новоявленным поклонницам и это доставляло ему огромное удовольствие. Художник почувствовал, что теряет голову и на третий день не поехал на натуру, очень хотелось увидеть снова глаза этих девочек, услышать их похвалу в его адрес, но Славик знал, что есть черта, которую нельзя переступать, ибо там ждёт грязь, от которой никогда не отмоешься.