– Взгляните, госпожа, какое искусное кружево на подоле у платья и как переливаются бусины, – восторженно хлопотала Зелфа, пока я обидчиво надувала губы. – Бусины из настоящего горного хрусталя. Но, может, вы желаете сами улучшить модель? Сделать более закрытую горловину или вырез сердечком?

– Сердечком, – глухо гугукнула я, точно эхо.

– Легко устроить! – Зелфа взмахнула пальцем, и платье на наших глазах трансформировалось.

Изысканный и аккуратный вырез лодочкой зашевелился, и край ткани улегся иначе: в ровные, округлые «ушки» сердца.

– Нравится? – Зелфа явно старалась меня приободрить. – Может, что-то еще придумаете?

– Шипы на лифе хочу, – недовольно буркнула я.

Почему-то в голове завертелся анекдот про умственно отсталую девочку и золотую рыбку4. Но Зелфа, похоже, не оценила сарказма. Послушно взмахнула рукой и «вырастила» на лифе у платья изящные кристаллы, похожие на маленькие грациозные сосульки.

– Давай острее шипы, – вошла я во вкус и снова взглянула на платье.

Выпирающие с лифа «сосульки» стали клиновидными. Их тонкий кончик напоминал иглу.