Перед отъездом мне предстоял еще один важный разговор, куда более тяжелый, чем прошлый – я должен был объясниться с матерью. Я понимал, что по возвращению сдвину такую лавину событий, и они полетят с такой бешенной скоростью, что мне останется только поставить мать перед фактом, а я совершенно этого не хотел. Поэтому, сделав выбор в пользу более сложного, но более правильного лично для меня решения, предпочел объяснить все заранее.

Мама не знала о моем задании. Госпожа Аллия Равел была необыкновенно сильной и умной женщиной, но, в первую очередь, она была любящей женой и матерью, которая, естественно волновалась за своих близких. Учитывая, что на нас всякие неприятности и опасности просто липли – на брата и отца по долгу службы, а на меня еще и по воле судьбы, одарившей совершенно неуемным характером и талантом находить себе на голову приключений, мать старалась максимально дистанцироваться от подробностей нашей политической и боевой возни. Она действительно гордилась своей фамилией и служила ей со всеми преданностью и самоотдачей, что у нее были. Ее стараниями развивались и крепли нужные связи, ее усилиями создавались роскошные банкеты и составлялись списки гостей. И, конечно, ее руками плелись те комфорт, уют и забота, которые окружали нас, стоило только переступить порог родного дома. Я знал, что отец, к примеру, ни разу в жизни не организовал ни одно официальное мероприятие семьи Равел, коих в году было не так уж и мало, – этой работой всегда занималась мама. Мы все понимали, что подобное положение вещей позволяет отцу уделять больше внимания основным задачам армии и Сериона, иногда чрезвычайно срочным, а также понимали, что мама назначила за это свою цену – мы не должны были посвящать ее в подробности наших проблем. Она хотела оградить себя от лишних волнений хотя бы банальным незнанием того, во что мы там опять вляпались, ибо слишком хорошо понимала, что помочь нам она будет совершенно не в силах. Мы готовы были подчиняться ее условиям. Но сейчас особенный случай – я должен был попрощаться.