Читать книгу Версия-21 онлайн

117 страница из 148

За прошедшее время Эдуард ближе познакомился с Адлером. А набравшись новых впечатлений, поделился с Георгием. И сегодня, говоря о мемуарах, повел о них разговор с некой психологической точки зрения: «Очень интересной оказалась тема взаимоотношений авторов мемуаров. А здесь, как обычно, стена вопросов. Почему Жуков ни слова не говорит о Буденном? Все-таки первый замнаркома – он, а не Жуков! А Буденный вместе с Тимошенко и Жуковым присутствуют на совещании 21-го июня у Сталина. В наркомате обороны Буденный был доверенным лицом Сталина и пользовался не меньшим влиянием, чем сам Тимошенко. Это известно сейчас, было известно и тогда. Кстати, о доверенных лицах. Сталин везде, в каждом наркомате и не только, имел своих доверенных лиц, личных персональных осведомителей. В наркомате обороны и соответственно в генштабе, который входил в структуру наркомата обороны, и был С. Буденный. А в наркомате ВМФ – адмирал Исаков. Так вот, 21-го и 22-го июня фактически Буденный есть везде, а у Жукова его нет нигде. Но к нашей теме это прямого отношения не имеет. А вот почему Жуков общается с Октябрьским и не общается с Кузнецовым – не понятно. А Кузнецов как-то вообще умудряется не общаться ни с Жуковым, ни с Октябрьским, ни с Исаковым. И нигде не вспоминает о Кулакове. Загадки этого феномена темными облаками нависают над нами и сегодня. Жуков, как оказалось, еще в апреле 41-го года натравил на Кузнецова НКВД за нарушение приказа об открытии огня по пересекающим границу немецким самолетам-разведчикам, и якобы от больших неприятностей Кузнецова избавил только сам Сталин. А Исаков, как оказалось, очень часто бывал у Сталина и без Кузнецова, и, как мне кажется, это не могло не волновать Кузнецова. Также известно, что после войны Сталин и Берия громили наркомат Кузнецова. Кузнецов был отстранен, был суд чести, был реальный суд и во всех этих делах очень неблаговидную роль играли Исаков, Октябрьский и особенно Кулаков. Эти обстоятельства легли призрачной тенью на мемуары всех действующих лиц. Но все-таки правда в том, что в мемуарах столько неправды, что эта психология существенно не мешает, но, конечно, не помогает разобраться в реальном существе дела. И тем не менее без психологических отмычек ну никак не обойтись. А как интересно пишет дочь Октябрьского Римма о переживаниях ее отца о первом налете! Этими переживаниями, по книге дочери, Октябрьский мучился всю жизнь. У меня создалось впечатление, что сам Октябрьский так до конца жизни и не понял, что же это было. И что интересно, в связи с этим вспоминает такие же свои душевные терзания во времена инцидента на озере Хасан на Дальнем Востоке. Он тогда командовал Амурской военной флотилией и был под командованием у маршала В. К. Блюхера. Блюхер не разобрался в обстановке, запутался в указаниях Москвы, НКВД и собственном понимании, хуже того – определил свое понимание как главное, очевидно, потеряв ориентацию от сверхполноты власти, данной ему на Дальнем Востоке, был арестован и забит насмерть следователями на допросах в НКВД. А вот Октябрьский вел себя осторожно и не спешил, не торопился выполнять ничьих указаний, а оглядывался, осматривался и советовался. Подробностей нет, но есть абсолютные факты. Блюхер – забит до смерти, а Октябрьский получает назначение на должность командующего Черноморским флотом. Связь мучительных терзаний Октябрьского с налетом на Севастополь и событиями на Дальнем Востоке – это сюжет для отдельного романа, но для нашего случая имеет большое значение, забывать об этом нельзя, да и невозможно. И я при первой возможности постараюсь сделать на этом материале отдельный очерк».