Читать книгу Паноптикум онлайн

41 страница из 163

Яков Ильич все повторял и повторял чеканное «что» и тягучее «если», упираясь лбом в неумолимое «бы». Только история, как гласит знаменитое выражение, не терпит сослагательного наклонения.

«Свет мой, если бы ты видела нашу Тоню… – Опять это бы, как бы его из себя – выскрести бы, запретить бы. – Она так похожа на тебя. Такая красивая».

Вот Илюша – тот слишком похож на него самого, может, поэтому они и не ладят. А в Тоне много от Светы, и от этого смотреть на нее и радостно, и больно. Как на солнце. Как на любой источник света.

Све-та… Яков Ильич поднес чашку к губам, чтобы разбавить набившуюся во рту горечь, позабыв, что готовил чай для дочери. Эта горечь не была тоской о любимой женщине. Скорее, детской обидой: ты бросила меня одного. Заставила учиться жить без тебя, засыпать без твоей указки («Все, Яша, хватит глаза портить под лампой, и так зрение слабое») и просыпаться без твоего окрика («Шевелись, на работу опоздаешь, не верти головой, твои штаны на спинке стула висят»), самому стирать, гладить рубашки, убирать и готовить. И разбираться с ними – такими родными и незнакомыми. Поздние дети, выстраданные дети, нежные побеги, распустившиеся на почти бесплодной, иссушенной горестями почве. Они только начинают строить жизнь, а отец уже – больная развалина. Между ними – пропасть, пропасть из лет и бед, которую не перешагнуть. Безнадежно взрослый сын, который с каждым днем разлуки отдаляется все сильнее. И дочь, в которой постепенно проступают материнские черты, будто написанные невидимыми чернилами тайные послания. Но Яков Ильич, даром что историк, был плох в разгадывании тайн.