Читать книгу О поэтах и поэзии онлайн

13 страница из 46

• О чем жалеть? Куда бы ныне
• Я путь беспечный устремил?
• Один предмет в твоей пустыне
• Мою бы душу поразил.
• Одна скала, гробница славы…
• Там погружались в хладный сон
• Воспоминанья величавы:
• Там угасал Наполеон.
• Там он почил среди мучений.
• И вслед за ним, как бури шум,
• Другой от нас умчался гений,
• Другой властитель наших дум.
• . . . . . . . . . . . . . . . . .
• Мир опустел… Теперь куда же
• Меня б ты вынес, океан?
• Судьба земли повсюду та же:
• Где капля блага, там на страже
• Уж просвещенье иль тиран.

То, что Пушкин ставит Просвещение в один ряд с тиранией, не случайно: то и другое исходит из абстрактного представления о человеке, из идеала, хоть и различного, то и другое оборачивается насилием над ним. Н. О. Лернер заметил, что «мысль Пушкина очень ясна: в ней отразилась старая романтическая идея: «просвещенье», т. е. внешнюю культуру, сотканную из лжи и условностей, поэт считает не менее враждебной благу истинной, естественной свободы, чем тирания».

И вот из этого тупика, ясно сознаваемого главными поэтами (читай, главными мыслителями постромантической эпохи), надо было выбираться; после смерти Байрона Пушкин оглядывался только на двух современников – Гете и Мицкевича. Все трое друг за другом внимательно следили (существовала даже легенда, что Гете передал Пушкину свое перо, – доказательств, увы, нет, кроме рассказа самого Пушкина, записанного Нащокиным). Сравнению поэтических стратегий Гете и Байрона Мицкевич посвятил весьма дельную статью. Не будет преувеличением сказать, что после краха романтической утопии (антиутопии?) Мицкевич, Гете и Пушкин каждый по-своему решали одну и ту же задачу – создание национального эпоса. Любопытно, что все трое избрали для него драматическую форму. Гете тридцать лет работал над «Фаустом», Пушкин высшим своим созданием считал «Годунова» и «Маленькие трагедии», Мицкевич всю жизнь (точней, до середины тридцатых, пока не отошел от поэзии) сочинял мистерию «Дзяды».