Читать книгу Ухмылка статуи свободы онлайн

12 страница из 46

Вот так, исподволь, тлетворный, а точнее – благотворный, дух запада начал овладевать незрелым юношеским сознанием. Медленно, но уверенно мой внутренний пассивный протест набирал силу.

ДИССИДЕНСТВО

В день рождения пионерской организации в школе по традиции проводился праздничный вечер. После торжественной церемонии поклонения главному пионеру страны и неизменного выступления хора местной самодеятельности вся школьная братия освобождала свои тощие шеи от алых символов пионерии. После этой процедуры весь народ во главе с учителями перемещался в школьный спортзал. Там начиналось самая интересная часть мероприятия – всеобщие плясы под радиолу или магнитофон. На школярском жаргоне это действо обзывалось «танцы-шманцы-обжиманцы». Частенько кто-нибудь из продвинутых старшеклассников притаскивал домашние магнитофонные записи и тогда все с удовольствием танцевали под джаз. Учителя относились к этим проявлениям музыкальной свободы весьма либерально: открыто не разрешали, но и не запрещали. Зазвучала музыка. «Школьный вальс» Дунаевского. На этот избитый и наивный хит никто не отреагировал. Ребята стояли вдоль шведских стенок и продолжали оживленно болтать. Ведущая, она же старшая пионервожатая, сменила пластинку. Заиграл какой-то веселенький фокстрот. Наиболее активные пионеры начали лениво отрывать туловища от стен и постепенно перемещались в центр импровизированного танцпола. Вскоре из наиболее активных танцоров образовался небольшой тесный круг. Поначалу на пары не делились. Двигаясь в темпе музыки, каждый танцующий пытался поймать свой индивидуальный ритм. Парни, особенно старшие мальчишки, вылезали из кожи вон, чтобы переплясать друг друга. Они дергались, скручивались, изгибались, смешно дрыгали ногами, вертели головами, вскидывали руки. Это зрелище было мало похоже на обычный танец. Неуклюжее кривляние человеческих тел скорее напоминало пляску святого Витта. Но чего только не вытворишь в переходном возрасте ради прекрасных половинок, когда юное тело находится под властью бушующих гормонов. Девчушки лукаво улыбались, глядя на языческие телодвижения одноклассников, и задиристо постреливали в их сторону озорными глазками. В присутствии учителей молодые кокотки вели себя нарочито стеснительно. Не юные пионерки, а благонравные скромницы – ни дать ни взять воспитанницы института благородных девиц. Все как одна, они ритмично покачивали узкими девичьими бедрами в такт музыке. Иногда жеманно притоптывали по паркету своими тонкими куриными ножками, явно демонстрируя окружающим новые туфельки, обутые по случаю праздника. Заиграло танго. Аргентинское. Или испанское. Медленное. Вожатая торжественно, как на митинге, объявила в микрофон «белый танец»: дамы приглашают кавалеров. Каждая девочка выбрала себе партнера по вкусу. С трогательным стеснением обнявшиеся парочки, почти не сходя с места, переминались с ноги на ногу и плавно покачивались из стороны в сторону. В эти минуты музыка служила лишь фоном для безмолвного эмоционального общения. Важен был не сам танец, как эстетическое действие или акт красивых движений, но нечто иное, более интимное и чувственное. Я оказался избранником одной полноватой блонды из соседнего класса. Ее головка была сплошь в светлых кудряшках, беспорядочно разбросанных по сторонам и спадающих на плечи извилистыми змейками. Коротенькая белоснежная юбка с воланами контрастно оттеняла ее ноги в темном капроне. Обута она была в модные остроносые кожаные туфельки белого цвета на плоской подошве. Несмотря на стильный прикид моей партнерши, в глубине души я оставался к ней совершенно равнодушен. Но сейчас, в «белом танце», я как галантный кавалер, просто обязан был принять ее выбор. Именно так я и поступил. К тому же девочка была довольно мила и, как позже выяснилось в нашем танцевальном дуэте, весьма изобретательна в движениях.