• На тротуарах истолку
• С стеклом и солнцем пополам.
• Зимой открою потолку
• И дам читать сырым углам.

• Задекламирует чердак
• С поклоном рамам и зиме,
• К карнизам прянет чехарда
• Чудачеств, бедствий и замет.

• Буран не месяц будет месть,
• Концы, начала заметет.
• Внезапно вспомню: солнце есть;
• Увижу: свет давно не тот.

• Галчонком глянет Рождество,
• И разгулявшийся денек
• Откроет много из того,
• Что мне и милой невдомек.

• В кашне, ладонью заслонясь,
• Сквозь фортку крикну детворе:
• Какое, милые, у нас
• Тысячелетье на дворе?

• Кто тропку к двери проторил,
• К дыре, засыпанной крупой,
• Пока я с Байроном курил,
• Пока я пил с Эдгаром По?

• Пока в Дарьял, как к другу, вхож,
• Как в ад, в цейхгауз и в арсенал,
• Я жизнь, как Лермонтова дрожь,
• Как губы в вермут окунал.

1917

• Сестра моя – жизнь и сегодня в разливе
• Расшиблась весенним дождем обо всех,
• Но люди в брелоках высоко брюзгливы
• И вежливо жалят, как змеи в овсе.

• У старших на это свои есть резоны.
• Бесспорно, бесспорно смешон твой резон,
• Что в грозу лиловы глаза и газоны
• И пахнет сырой резедой горизонт.

• Что в мае, когда поездов расписанье
• Камышинской веткой читаешь в купе,
• Оно грандиозней святого писанья
• И черных от пыли и бурь канапе.

• Что только нарвется, разлаявшись, тормоз
• На мирных сельчан в захолустном вине,
• С матрацев глядят, не моя ли платформа,
• И солнце, садясь, соболезнует мне.

• И в третий плеснув, уплывает звоночек
• Сплошным извиненьем: жалею, не здесь.
• Под шторку несет обгорающей ночью
• И рушится степь со ступенек к звезде.

• Мигая, моргая, но спят где-то сладко,
• И фата-морганой любимая спит
• Тем часом, как сердце, плеща по площадкам,
• Вагонными дверцами сыплет в степи.

1917