Читать книгу Путь к озарению онлайн
14 страница из 15
3
Могучие сосны, доходившие порою до двух, а то и трёх обхватов человеческих рук, стояли ровно, будто стражи. Их исполинские тела, уходящие своими макушками под самые облака, неспокойно покачиваясь на ветру, как будто прислушивались к чему-то, как будто ждали кого-то. И вот дождались. Сначала послышался храп лошадей, а немного погодя появился и сам экипаж. Старые сосны приветливо шумнули им, но, то ли не поняв их добрых намерений, то ли увидев среди деревьев дикого зверя, испуганные кони, приостановившись, вдруг сразу рванули и бешено понеслись в самую гущу леса. Чёрное вороньё, кормившееся прямо на дороге, с криком разлетелось в разные стороны. Спрятавшись в глубине лохматого лапника, они потом ещё долго зыркали оттуда своими воровато-чёрными глазищами и, только дождавшись полной тишины, вновь вернулись на прежнее место. Увидев просвет, кони тоже понемногу стали успокаиваться, а когда лошадок повернули на широкую ухоженную аллею, они и вовсе успокоились. А уже через пару минут, подкатив к небольшому двухэтажному зданию, их сразу же резко осадили. Прогнувшаяся было на одну сторону пролётка, выпустив пассажира, вновь выровнялась, а крепенькие каблучки пусть уже не новых, но вполне ещё приличных полуботинок переместили свою хозяйку на запылённые скрипучие ступеньки. Пересчитав ровно десять штук, они подняли её грузное тело на просторное с резными перилами крыльцо. Привычно дёрнув за шнурок колокольчика, женщина дождалась выхода медицинской сестры и, незаметно сунув ей под белый фартук какой-то свёрток, пытливо заглянула в глаза. По тому, как они себя вели, было заметно, что встреча их была не первой. Немного пошептавшись, женщины спустились к стоявшему внизу экипажу и с небольшими затруднениями вывели оттуда совершенно измотанного и очень испуганного на вид мужчину. Собрав кое-какие вещички, они подхватили его под руки и ласково да нежно повели болезного в длинные коридоры здания. Через некоторое время женщина вернулась, но уже одна. Да… мои дорогие друзья, я вот всё молчал да молчал, а ведь молчать-то уже нельзя. Я ведь по незрелости своего ума думал, что моя горячо любимая мамочка наконец-то привезла меня в мой будущий дом… А в самую последнюю минуту оно вон как всё обернулось. Ну да, конечно, это был её выбор, и она имела на это полное право. Вот только что теперь дальше с нами будет?.. Впрочем, что уж теперь об этом… Крепко держась за специальный поручень, моя матушка неуклюже взгромоздилась обратно в пролётку и, усевшись как можно удобней, тяжко вздохнула. Расправив нервно подрагивающими пальцами подол своего бархатного платья, она некоторое время просто сидела и с грустью смотрела на край горизонта. Дороги было две, и в своём удалении они были похожи на распростёртые руки. Матушка посмотрела на них, чему-то улыбнулась и, тронув вожжи, откинулась на мягкую спинку сидения. А отдохнувшие лошадки тут же покатили, увозив нас, в пусть пока ещё такие далёкие, но очень многообещающие объятия неизвестности. Вот так уже одинокая моя родимая матушка и уехала пытать своё счастье да молить по дороге боженьку, чтобы там, куда свернут её лошадки, её сыну было хорошо и спокойно. А впереди была степь, да голубое нескончаемое небо, да ещё солнце, дарующее жизнь, но безучастное к судьбе одинокой женщины, в этот злосчастный день оно почему-то палило особенно нещадно. До черноты жирная, по всей видимости, ещё не совсем высохшая земля казалась тяжёлою. Разбитая подковами лошадиных копыт, она, чуть приподнявшись, тут же ложилась обратно в колею. А та, что полегче, чёрной же пылью мягко стелилась на обочине и, уносимая ветром, что называется, заметала наши следы. Дело зашло слишком далеко, и, находясь на рубеже быстро развивающихся событий, мне теперь приходится говорить с оглядкой. Да и оглянись я – что с того? Одно слово: жизнь. А она ведь как? Казалось, что вот только что ты мог бы быть счастлив, но ты уже ушёл от него, от счастья, а пока ты думал, чтобы возвратиться к нему, прошло время. Бывает, что и возвращаешься сразу, ан нет, всё равно поздно, счастья-то уж и нет там, а вместо счастья тебя вдруг ожидает плаха. И вот только тогда, когда уж точно другого не дано, когда только жизнь или смерть, когда эти чувства проникают страхом в самое твоё нутро, от боязни потерять её ты и начинаешь ценить её, эту самую жизнь. Только тогда ты и начинаешь говорить себе: «Ах! Как же всё-таки она прекрасна, как же всё-таки хорошо, что она есть, что ты всё ещё жив, что ты можешь видеть, слышать, дышать, чувствовать». И вот, уже отсеяв все лишние страхи, в твоей голове постепенно остаётся только одна мысль: «А чего бы и не жить так? Вот так вот, без всякой оглядки. Просто жить! Чего бы и, правда, не жить так?.. А?..»