Читать книгу Песня Рахеро и другие баллады. Сборник онлайн

17 страница из 19

<14> «Слова для сбора клана».

• Teva te ua,
• Teva te matai!

• Тева – ветер,
• Тева – дождь![39]

<15> и <16> «Звезда мертвецов» – Венера как утренняя звезда. Я собрал много любопытных свидетельств этого верования. Мёртвые сохраняют свой вкус к рыбной диете, вступают в партнёрские отношения с живыми рыбаками и часто посещают рифы и лагуну. К выводу, приписываемому безымянной даме из легенды, и сегодня при аналогичных обстоятельствах пришли бы девяносто процентов полинезийцев; причём здесь я, наверное, занижаю свою оценку на одну десятую.

• Во племени владеньях ни рыбки, ни плода,
• И яма для попоя стоит пустым пуста. <1>
• И кланы, те, что слева и справа что стоят,
• Дубины навощили, кинжалы их блестят.
• Они их взяли в чащу, где темень даже днём,
• И залегли в засаде, – глаза горят огнём.
• И часто песня утра, хоть звёзд стоит покров,
• И дым печей несётся из логова врагов.
• Ведь часто те, что любят и ждут домой сердца,
• Не встретят уже к ночи с охоты молодца.
• Тогда болеть их детям, и жёнам угасать,
• И рук могучих воинов войне уж не познать.
• И стихли барабаны, и плясок нету босых,
• И на жреца все взоры при встрече стали косы.
• Тот жрец был уж немолод, его глаза красны <2>
• И не боялись мёртвых и призраков из тьмы.
• Он знал все песни, даты, что было и когда,
• И на груди (ценою в вождя дом) борода.
• Он жил в высоком доме над рокотом прибоя,
• Где на террасе тики хранили дверь собою. <3>
• Внутри были богатства, – он хорошо служил, –
• Как раковину, дом тот прибоя шум полнил.
• Народ без его знака неделями страдал,
• Но вот он – на террасе. Сел и к богам воззвал.
• И так, присев средь тики на пол вощёный там,
• Как попугай, он вперил взгляд красный в океан.

• На гору жёлтой серой уже скакал рассвет:
• Из-за морских пределов шёл утра самоцвет,
• Из-за морских пределов уж отсвет солнца звал,
• Но в глубине долины ещё день не настал,
• Когда древесный сумрак стал голубеть зарёй,
• И племя, уж проснувшись, пошло омыть лик свой,
• Пошла молва в округе, звук шёпотом начав,
• Надеждой грудь сжимая и страхом застучав:
• «Жрец с нами не поднялся, – закрыта его дверь!
• Он назовёт нам жертвы, поможет нам теперь».

• Всходило солнце трижды[41], но снова, как мертвец,
• В доме с рокотом моря лежал одиноко жрец,
• Не слышно ни шага, ни звука, не шепчет никто, не кричит,
• Только слепые тики на слЕпящий пялились вид.
• И вот снова утром на гору полез, разгораясь, пал,
• И спали ещё все дома, но жрец в своём доме не спал,
• Прикрыты крышами, лёжа, едва колышутся люди,
• А старый жрец красноглазый забегом безумным будит.
• Подорвалась вся деревня, увидеть его опять
• В предсмертных седин украшеньи, что всем только лишь мечтать.
• И бешено дёргались члены, безумно сиял его глаз,
• Звенела долина от бега и криков его много раз.

• Весь день он так и бегал от джунглей и до скал
• Безумными кругами, про плоть людей взывал.
• Весь день ничего не ел он, ручья воды не пил.
• Весь день по домам все люди сидели, и страх их бил.
• Весь день они тихо внимали, дыхание скрыв от других,
• Никто не осмелился выйти, ведь смертью был жрец для них.

• Три дня подряд он бегал, как боги предрекли,
• Две ночи спал в том месте, где кровь в их честь лили,
• И дважды сон безумья он пил до дна хмельного
• На тех камнях священных, в тени листа святого.
• Над его пепельным лицом всю ночь факел горел,
• И ветер в месте торжества баньяном[42] шелестел.
• И вот на древо и алтарь стал вечер наступать,
• И остров высотой своей стал море затенять,
• И мускус с маной разлился по всей долине той,
• И, что осталось от жреца, во тьме пошло домой:
• Он плёлся по деревне, шатаясь при ходьбе,
• Протиснувшись сквозь тики, на ощупь вполз к себе.

• И зашуршали хижины, в них голоса проснулись,
• И вновь домашние костры дым в небеса взметнули,
• И те, кто был могуч в войне и в ремесле подстать,
• Засели на свои места, о завтра рассуждать.