Читать книгу Поэмы 1918-1947. Жалобная песнь Супермена онлайн

6 страница из 14

Приношу выражение глубокой признательности сотрудникам Дома русского зарубежья имени Александра Солженицына (Москва) за предоставление первых и редких публикаций поэм Набокова для сверки текстов.

Поэмы

1918–1947

Детство

i
  • При звуках, некогда подслушанных минувшим, —
  • любовью молодой и счастьем обманувшим, —
  • пред выцветшей давно, знакомою строкой,
  • с улыбкой начатой, дочитанной с тоской,
  • порой мы говорим: ужель все это было?
  • И удивляемся, что сердце позабыло;
  • какая чудная нам жизнь была дана…
ii
  • Однажды, грусти полн, стоял я у окна:
  • братишка мой в саду, – Бог весть во что играя, —
  • клал камни на карниз. Вдруг, странно замирая,
  • подумал я: ужель и я таким же был?
  • И в этот миг все то, что позже я любил,
  • все, что изведал я, – обиды и успехи, —
  • все затуманилось при тихом, светлом смехе
  • восставших предо мной младенческих годов.
iii
  • И вот мне хочется в размер простых стихов
  • то время заключить, когда мне было восемь,
  • да, только восемь лет. – Мы ничего не просим,
  • не знаем в эти дни, но многое душой
  • уж можем угадать. – Я помню дом большой,
  • я помню лестницу, и мраморной Венеры
  • меж окон статую, и в детской – полусерый
  • и полузолотой непостоянный свет.
iv
  • Вставал я нехотя. (Как будущий поэт,
  • предпочитал я сон действительности ясной.
  • Конечно, – не всегда: как торопил я страстно
  • медлительную ночь пред светлым Рождеством!)
  • Потом до десяти, склонившись над столом,
  • писал я чепуху на языке Шекспира,
  • а после шел гулять…
v
  •                                               Отдал бы я полмира,
  • чтоб снова увидать мир яркий, молодой,
  • который видел я, когда ходил зимой
  • вдоль скованной Невы великолепным утром!
  • Снег, отливающий лазурью, перламутром,
  • туманом розовым подернутый гранит, —
  •  как в ранние лета все нежит, все пленит!
vi
  • Тревожишь ты меня, сон дальний, сон неверный…
  • Как сказочен был свет сквозь арку над Галерной!
  • А горка изо льда меж липок городских,
  • смех девочек-подруг, стук санок удалых,
  • рябые воробьи, чугунная ограда?
  • О сказка милая, о чистая отрада!
vii
  • Увы! Все, все теперь мне кажется другим:
  • собор не так высок, и в сквере перед ним
  • давно деревьев нет, и уж шаров воздушных,
  • румяных, голубых, всем ветеркам послушных,
  • на серой площади никто не продает…
  • Да что и говорить! Мой город уж не тот…
viii
  • Зато остались мне тех дней воспоминанья:
  • я вижу, вижу вновь, как, возвратясь с гулянья,
  • позавтракав, ложусь в кроватку на часок.
  • В мечтаньях проходил назначенный мне срок…
  • Садилась рядом мать и мягко целовала
  • и пароходики в альбом мне рисовала…
  • Полезней всех наук был этот миг тиши!
ix
  • Я разноцветные любил карандаши,
  • пахучих сургучей густые капли, краски,
  • бразильских бабочек и áнглийские сказки.
  • Я чутко им внимал. Я был героем их:
  • как грозный рыцарь смел, как грустный рыцарь тих,
  • коленопреклонен пред смутной, пред любимой…
  • О, как влекли меня – Ричáрд непобедимый,
  • свободный Робин Гуд, туманный Ланцелот!
x
  • Картинку помню я: по озеру плывет
  • широкий, низкий челн; на нем простерта дева,
  • на траурном шелку, средь белых роз, а слева
  • от мертвой, на корме, таинственный старик
  • седою головой в раздумии поник,
  • и праздное весло скользит по влаге сонной,
  • меж лилий водяных…
xi
  •                                                   Глядел я, как влюбленный,
  • мечтательной тоски, видений странных полн,
  • на бледность этих плеч, на этот черный челн;
  • и ныне, как тогда, вопрос меня печалит:
  • к каким он берегам – неведомым – причалит,
  • и дева нежная проснется ли когда?
xii
  • Назад, скорей назад, счастливые года!
  • Ведь я не выполнил заветов ваших тайных,
  • ведь жизнь была потом лишь цепью дней случайных,
  • прожитых без борьбы, забытых без труда.
  • Иль нет, ошибся я, далекие года!
  • Одно в душе моей осталось неизменным,
  • и это – преданность виденьям несравненным,
  • молитва ясная пред чистой красотой.
  • Я ей не изменил, и ныне пред собой
  • я дверь минувшего без страха открываю
  • и без раскаянья былое призываю!
xiii
  • Та жизнь была тиха, как ангела любовь.
  • День мирно протекал. Я вспоминаю вновь, —
  • безоблачных небес широкое блистанье,
  • в коляске медленной обычное катанье
  • и в предзакатный час – бисквиты с молоком.
  • Когда же сумерки сгущались за окном,
  • и шторы синие, скрывая мрак зеркальный,
  • спускались, шелестя, и свет полупечальный,
  • полуотрадный ламп даль комнат озарял, —
  • безмолвно, сам с собой, я на полу играл;
  • в невинных вымыслах, с беспечностью священной,
  • я жизни подражал по-детски вдохновенно;
  • из толстых словарей мосты сооружал,
  • и поезд заводной уверенно бежал
  • по рельсам жестяным…
xiv
  •                                                      Потом – обед вечерний.
  • Ночь приближается, и сердце суеверней.
  • Уж постлана постель, потушены огни.
  • Я слышу над собой: «Господь тебя храни…»
  • Кругом чернеет тьма, и только щель дверная
  • полоской узкою сверкает, – золотая.
  • Блаженно кутаюсь и, ноги подобрав,
  • вникаю в радугу обещанных забав…
  • Как сладостно тепло! И вот я позабылся…
xv
  •  И странно: мнится мне, что сон мой долго длился,
  • что я проснулся – лишь теперь, и что во сне,
  •  во сне младенческом приснилась юность мне;
  • что страсть, тревога, мрак – все шутка домового,
  • что вот сейчас, сейчас ребенком встану снова
  •  и в уголку свой мяч и паровоз найду…
  •  Мечты!..
xvi
  •                       Пройдут года, и с ними я уйду,
  • веселый, дерзостный, но втайне беззащитный,
  • и после, может быть, потомок любопытный,
  • стихи безбурные внимательно прочтя,
  • вздохнет, подумает: он сердцем был дитя!
21–22 августа 1918
Правообладателям