Читать книгу Поэмы 1918-1947. Жалобная песнь Супермена онлайн

11 страница из 14

  • …cтоит одиноко
  • На голой вершине сосна.
Лермонтов1
  • Остров мой хмурый стоит, как в пустыне глухая могила.
  • Жуткая вешняя ночь. Огневые разрывы. Бушует
  • буря. То мчатся, ликуя, то бьются челом об утесы
  • грешные волны.
  •                                      Утром на тихий и пасмурный берег
  • я по тропе каменистой спустилась. Там я любила
  • грезить о сказочной встрече. Душу мою затуманить
  • злобным дыханьем горбунья-судьба еще не успела.
  • Было семнадцать мне лет. Соленый и сладостный ветер
  • в губы меня целовал, и я гулкую песню пела:
  • Посети мой остров темный…
  • Ты запомнишь день сырой,
  • два-три ландыша в овраге,
  • ропот влаги под горой.
  • Ждать тебя на берег мутный
  • выйду утром, и вдали —
  • да восстанут из тумана
  • великаны – корабли.
  • Это всё твои подарки:
  • птицы яркие, цветы,
  • грозди лалов и жемчужин, —
  • ты мне нужен, только ты!
  • Полюби мой остров дивий!
  • Дай в заливе отдохнуть
  • кораблям золотозарным
  • и о царстве позабудь!
  • Пела, потом приумолкла и шла, окруженная ветром.
  • Пасмурно, пасмурно было… Одни только лужи светились
  • на лукоморье унылом… Тяжелые, тусклые волны
  • после ночного разгула задумались важно, и тучи,
  • сумрачно-сизые тучи, низко над ними стояли,
  • будто угрюмая рать, на бой опоздавшая… Чайки,
  • в сумраке этом кружась, – как снежинки, блистали и гасли…
  • И подивилась я диву: лежал на галечнике влажном
  • темный обломок, бревно с полустертой резьбою по краю,
  • а на песке серебристом были следы голубые
  • голых ступней.
  •                                    Отгремевшее море оставило много
  • раковин – крупных, лунных, полных волшебного гула,
  • полных цветного тумана; одну приложила я к уху,
  • локон холодный откинув, и слышу, и слышу как будто
  • голос, что пленная птица, чудный тоскующий голос
  •  в лунке жемчужной печалится.
  •                                                                       Вздрогнула я, огляделась:
  •  тучи сизели над морем, искрились дальние чайки,
  • сонно вращалась волна; и за мной, об утес прислонившись,
  • словно распятый, стоял человек незнакомый, в лохмотьях
  • черных, как листья растений морских, и с кровавою раной
  •  на обнаженном плече… И к нему подошла я поспешно:
  • «Кто ты, нежданный? Отколе?ﻕ.ﻕ.»
  •                                                                           Молча на тусклое море
  • он указал, а потом с утомленной улыбкою руку
  •  дважды к губам прижал…
  •                                                          «Ты голоден, гость безглагольный?»
  •  На языке непонятном что-то сказал он протяжно…
  •  Взгляд его был как напев, звенящий средь ночи глубокой…
  • «Следуй, бездомный, за мной…»
  •                                                                         И вверх по тропе каменистой,
  •  между оскаленных скал и терновых кустов коварных,
  •  вместе мы тихо пошли, и внизу, под горою, осталось
  •  море, дремотное море, сулящее царства и бури,
  •  море, да ветер, как жизнь моя, горький, и свежий, и вольный,
  •  море, да ветер, да чайки, блестящие бегло по склонам
  •  туч, угрожающих издали… – чайки, и ветер, и море…
2
  • Странник у нас поселился в сгорбленной дымной лачуге.
  • Братьям моим, рыбакам черногрудым, могучим и грубым,
  • он помогал расставлять по взморью мережи и часто
  • с ними же ночью скитался в тумане, влажном и жадном…
  • Только неловок он был, как недавно ослепший, и пальцы,
  • тонкие пальцы его – то на бурой хватке вёсельной,
  • то в склизкой зыб<и> сетей, – белизной
  •                                                                                 неуместной мерцали.
  • Грозные братья мои, раздувая презрительно ноздри,
  • острые щуря глаза, молчаливо за ним наблюдали —
  • и вдруг, зубами блеснув, проклинали задержку иль промах.
  • Страннику терпко жилось: наш обычай,
  •                                                                                 привычки, законы,
  • быстрый гортанный язык – все было ему непонятно.
  • Я поучала его: как часто на глади песчаной
  • белым витым черепком чертила я месяц двурогий,
  • домик с дымящей трубой, кита водометного, лодку,
  • мальчика с длинными пальцами и выкликала названья!
  • Он же качал головой, улыбаясь печально и чудно, —
  • точно ребенок ему предлагал пустую забаву…
  • Я полюбила его любовью глухой, суеверной;
  • ночи мои расцвечало зарево снов несказанных;
  • дни проплывали, как тени ветрил… Когда он так тихо,
  • тихо глаза поднимал, мне чудилось – шум отдаленный
  • крыльев, смутные песни… Нет, обо мне он не думал…
  • Ветра и моря не слышал… Он думал о чем-то безмерном,
  • жутком и нежном, как даль; и лицо его странно светилось,
  • словно он с мачты высокой видел страну золотую…
  • Горд, своеволен он был. На досугах всегда он чуждался
  • братьев моих невеселых, сверстников их бесшабашных,
  • девушек бледных, крикливых, как чайки, печальные чайки,
  • да сонных, злых стариков с глазами как мокрые камни…
  • Помню я праздник ночной…
  •                                             В просторной прибрежной пещере
  • движенье, гул и огонь; по стенам слезящимся, черным,
  • зáплески пламени рдеют… Стучат деревянные чаши,
  • полные браги мерцающей; хохот гудящий, изгибы
  • темных затылков, локтей, при свете багрово-летучем;
  • девичий жалкий напев, угловато-унылая пляска…
  •  Поодаль странник сидит, обхватив колена руками.
  •  Тени дрожат на руках – совсем кружевные запястья…
  • «Что ты не пьешь, не поешь? – задорно кричит бородатый
  •  хриплый хмельной великанﻕ. – Иль ты брезгаешь нами,
  •                                                                                                    тщедушный?»
  • «Полно, он крепче тебя!» – кто-то шутит, и все ему вторят.
  •  Тот осклабляется грозно: «Дыхом его опрокину!»
  • «Ну-ка, бурлан, позабавь!»
  •                                                            (Меж тем, безучастный и вялый,
  •  странник на тени глядит, на багровые зыбкие пятна.)
  •  Смех затаили, ждут… Великан к нему вдруг подходит
  •  и, неуклюже нагнувшись, прямо в лицо ему дует,
  •  мощно и шумно; а он, узкоплечий такой, тонкорукий,
  •  молча встает, побледнев, как быстрая пена морская,
  •  и точно взмахом крыла сшибает с ног забияку…
  •  Помнится, гам поднялся. Благодушно хвалили, дивились.
  •  Странник плечами повел и вышел из шумной пещеры.
  •  Стало в ней душно и мне; я нагнулась, легко проскользнула.
  • Черный раздвинулся свод; мне навстречу, тиха и безумна,
  •  выплыла лунная ночь и, вздохнув, унесла, закружила.
  •  Призрачно берег белел; безмолвному грезилось морю
  •  море небесное; скалы синели; неслась я неслышно, —
  •  словно самые звуки растаяли в лунном сияньи…
  •  Вдруг я увидела друга, и ночь, как волшебница, скрылась,
  •  нет – превратилась в единый задумчивый
  •                                                                                        луч, прильнувший
  •  к бледному лбу человека недвижного. Ожили звуки;
  •  выслало море волну, и тихо волна возвратилась;
  • странник ко мне повернулся, узнал, чуть ресницы блеснули.
  • Нет, он меня не любил! Я у ног его села, и снова,
  • снова нахлынула ночь голубая; сложила я руки,
  • старую, старую песню огромной луне подарила:
  • Хоть и рядом сидим, – ты один, я одна…
  • (Серебристая в море вскружилась волна.)
  • Ты безгласен, и бледен, и думой далек.
  • (Просияв, наклонясь, пролилась на песок.)
  • Где блуждает, скажи, твоя туча – душа?
  • (Разостлалась волна, сиротливо шурша.)
  • Ты не хочешь понять – я сказать не могу!
  • (И волна умерла на пустом берегу.)
  • Песнь моя улетела, исчезла. Странник, не глядя,
  • волосы тронул мои ладонью холодной: казалось,
  • радуясь звонкому дару, луна говорит мне: спасибо…
3
  • Дни протекали за днями. Уж ветер опрашивал ветви:
  • нет ли янтарных листков? И бредину в лиловом овраге
  • мучил, и мучил березку в нашем саду убогом.
  • Ах, как он стал тосковать, изгнанник таинственный! Тучи
  • тяжко над морем влеклись, и глядел он все чаще, все чаще
  • с бледной песчаной косы в равнодушную даль – не видать ли
  • паруса, белого друга?
  •                                                  А я – заклинала я ветер!
  • Выйди, взыграй, волновой! Отклони корабли роковые!
  • О, не пускай их сюда! Занавесь беспросветным туманом
  • остров задумчивый мой, чтоб со мною б остался навеки
  • царь безвестного края!
  •                                                   Мольбам моим, скорбным и страстным,
  • ветер лукавый не внял…
  •                                                        Помню, в тот день я проснулась
  • поздно, и в черный платок завернулась, и вышла лениво.
  • Пасмурно, пасмурно было; к морю я шла и бессвязно
  • думала все об одном, о любви своей пламенно-пленной:
  • ключ бы найти золотой – пронзительно-яркое слово!
  • Я очутилась у моря, и вдруг мое сердце скатилось
  • в бездну. Вон там старший брат мой
  •                                                                         вволакивал лодку на сушу,
  • а там, далече, далече, серебряный узился парус.
  • Молвил спокойно рыбак, на плечо блестящие весла
  • вскинув: «Ты опоздала… Купеческий пестрый кораблец
  • друга увез твоего; торопил он меня: не успеем,
  • ах, не успеем подплыть! Я смеялся», – и, крепко ступая,
  • брат удалился. А там, между морем и мороком, парус
  • вспыхнул в случайном луче и потух – навеки…
  •                                                                                                       Прощай же!
  • Светлый, безмолвный скиталец. Не чуяли дольние души
  • гордой твоей красоты, – но и ты, распахнула ль ты двери,
  • тихие двери своих очарованных черных чертогов,
  • полных сиянья, и трепета, и откровений крылатых?
  • Ты не желал! Ты молчал, хоть и двигались
  •                                                                                            губы, – созвучья
  • были темны, как слепца сновиденья.
  •                                                                   Быть может, о странник,
  • ныне, в пустыне печали, не только себя я жалею.
  • Если б, ах, если б меня ты душою заметил, быть может,
  • море бы вдруг превратилось в ограду алмазную, чайки —
  • в легкие радуги, ветер – в напев непрерывной услады!
  • Царь безвестного края, – быть может, заветное счастье
  • рядом с тобою прошло, а ты хоть и слышал, – не понял…
21–XII–20Груневальд
Правообладателям